Маленькие тексты – самые строгие судьи автора. Новичкам кажется: вот напишу мысль – и ладненько. А мысли имеют свою собственную цель. Приходят властно и не случайно, и возникает то, что именуют загадкой творчества. И хотел автор одно сказать, а высказал нечто диаметрально противоположное. По умолчанию мой текст про то, как мило и весело пускать с детьми кораблики в весенних ручьях…
Сибирь, метро, длинный-длинный мост над свинцовой весенней рекой бежит, мелькая овальными окошками. Потом будет станция «Студенческая», самая молодежная: прямо над ней находятся корпуса технического университета, общежития, точки быстрого питания, дешевый рынок. Здесь всегда толпы студентов осаждают сквер со скамейками. Недалеко отсюда – наша хрущевка с уютной трехкомнатной квартирой.
Весной мимо дома бежит ручей – от подтаявшего льда на тротуаре, с улицы, от огромного сугроба на газоне, куда дворники скидывают тонны снега с университетского двора. Тонны, без преувеличения! Ведь мы живем в Новосибирске.
Ручей начинается от улицы «Новогодней», скользит мимо хозяйственных корпусов за спиной у факультета летательных аппаратов, выбегает на квадрат между зданиями НГТУ, мечется, петляет, находит желоб и стекает в канализацию.
Мы с детьми пускаем здесь кораблики. Если набрать со всех почтовых ящиков рекламных газеток, то получается целая кипа бумаги. Кладем стопку листов в сетку внизу коляски и идем – я и трое малышей пяти, четырех и одного года от роду. Весна запоздала, на улице апрель, почти начало мая, а снег еще лежит.
Сын – второй ребенок из погодков – спрашивает:
– А если пускать кораблики, то лето быстрее наступит?
Газета мокнет, и кораблик тонет. Сынок расстроен:
– Нет, не наступит! Не наступит лето! Оно никогда не наступит!
Этот рефрен ребенок произносит не просто так. Я – понаехавшая, южанка – невероятно страдаю от долгой сибирской зимы. Сыновья традиционно более, чем дочери, зависят от маминого настроя и часто мгновенно транслируют малейшие его оттенки.
Начинает переживать и хныкать в коляске годовалая дочь. Она тоже хочет пускать кораблик. Ставлю ее на ножки, складываю из газеты фигурку. Малыш, покачиваясь, неловко ставит «судно» на воду… И, о чудо, черпнув воды, оно не тонет, а, напротив, вдруг набирает ход, идеально проходит все водные преграды в виде веточек и другого мусора и вплывает в стремнину водосточного желоба. Еще секунда – наш кораблик скрывается из виду, проплыв под черной кованой оградой университета.
Сын снова расстроен.
– Мама, – принимается он в голос плакать, – почему мой кораблик утонул, а Маришкин – нет?!
Я что-то раздраженно ворчу, предлагаю соорудить новый кораблик, на что старшая дочь тут же соглашается, сочувствуя мне. Но сын со слезами мотает головой: он безутешен. Лето не наступит, не стоит и пытаться его приблизить.
Идем домой. Все устали, а впереди – заход в магазин, подъем с сумками и коляской на четвертый этаж…
Я – многодетная мама, мне 25 лет. Муж погружен в работу, но меня точит подозрение, что он просто не хочет идти домой, пока дети не уснут в 10 вечера. Задерживается на работе нарочно – так проще и приятнее.
Прошу его: помоги мне укладывать малышей – пока я купаю одного, другой истошно кричит. Муж вроде бы обещает, но никогда не приходит вовремя.
И вот бреду домой, на автопилоте, тая в сердце обиду. Жалею себя отчаянно.
Бреду домой, тая в сердце обиду. Жалею себя отчаянно
Мимо меня летят важные детские вопросы. Я не замечаю устремленных на меня доверчивых глаз, которые впитывают мгновенно мамино состояние. Впереди – ужин, купание и укладывание детей, но сначала мы должны с коляской подняться по лестнице, снять грязную обувь, быстро вымыть ручки, переодеться и поесть.
Дети все – аллергики. Их не отдашь в сад, не накормишь магазинным йогуртом или творожком. Нужно сварить гречку и натереть туда яблоко (зеленое, сорт «Гренни») – вместо сахара. Или сделать домашний творожок – но если есть его чаще одного раза в неделю, то щечки покраснеют и начнут мокнуть. Цельное молоко им тоже нельзя.
Пока дети едят, я убираю спешно все следы гуляния: мою обувь, колеса коляски, кладу в стирку всю уличную одежду – чтобы никто завтра не сказал мне, что мы «плодим нищету», глядя на грязные коленки моих малышей.
Купаю каждого в ванночке. Малышку – в последнюю очередь, потому что ей обязательно нужно дать грудь: если сначала ее искупать и покормить, то старшие уснут грязными.
К концу купания все трое стабильно приплакивают – с большей или меньшей интенсивностью. Кормлю младшую, читая в это время старшим вечерние молитвы. Всё… все спят.
Спешно грею мужу ужин. Собираюсь с духом, чтобы не встретить демонстративно, упреками, недовольством. В итоге ужин все равно сварен в кастрюле гнева и приправлен солью обиды.
Супруг приходит усталый. Едва успев поесть, начинает клевать носом и засыпает. Я снова – одна.
Самое трудное переживание в материнстве – это одиночество с детьми.
Счастлива та гармоничная душа, которая имеет природное дарование отдавать детям и мужу разновеликие, но адекватные и наполненные любовью чувства.
Если ты сама не научилась радоваться – буквально всему, – то дети мгновенно перенимают от тебя эту грусть-тоску: и лето не наступит, и кораблик утонет…
Сначала всё непонятно. Нет цели. Бредешь в сумерках, не зная, зачем вот эти твои дети родились на свет. Я, положим, догадывалась. Но от умного понимания до сердечного тепла и настоящей любви – пропасть.
Вроде бы это так легко – не бояться жить, не уклоняться от выбранного пути. Сказать легко!
Трудно поверить, но однажды приходит умение не обижаться.
Однажды приходит умение не обижаться. Главное – дождаться. Прожить «зиму»
Открывается простая истина, что близкий человек если не хочет, то на самом деле он НЕ МОЖЕТ! Но до той поры ты делаешь много сложной и непонятной работы в одиночку, суешь в свою неподготовленную душу тонны снега – разных страданий, обид, боли… А потом новый малыш на кривеньких ножках, покачиваясь, неловко положит в этот лед и холод свою теплую ладошку – и всё растает, и зазеленеет, и расцветет. Главное – дождаться. Прожить зиму.
Зрелость после 40 лет ощущается как весна. В душе заработали солнечные батареи? Иначе почему тает снег и кораблик не тонет?
И не нужно знать, почему задерживается муж: легко доверять, жалеть и тепло ждать. Не нужно набираться сил, чтобы не упрекать, – любовь вытесняет фальшь, отношения между супругами очень похожи на отношения с Богом. Вера питает любовь.
И я верю, что мы где-то близко от того времени, когда снег больше не выпадет. Верю – и такой год настанет.
Анна Ромашко