Свято-Троицкий Никольский женский монастырь

Декабрь 2013 года. Священный Синод Русской Православной Церкви постановляет, что Свято-Троицкую Никольскую женскую обитель в Ташкенте по ходатайству главы Среднеазиатского митрополичьего округа митрополита Ташкентского и Узбекистанского Викентия возглавит игуменья Екатерина (Мальгина), настоятельница Свято-Пантелеимоновского женского монастыря города Краснотурьинска Екатеринбургской епархии. Прошло три года с этого момента. Монастырь развивается, сестры монастыря, как и подобает, молятся и трудятся, несут различные послушания. Представляем интервью с настоятельницей этой святой обители, чьими трудами монастырь переживает свое духовное возрождение.

Биографическая справка: игуменья Екатерина (в миру Людмила Валентиновна Мальгина) родилась в городе Ирбит Свердловской области 11 сентября 1948 года. Была замужем. Имеет двух сыновей, двух внуков и четырех внучек. С 1995 по 2003 год являлась прихожанкой Свято-Троицкого храма города Ирбита. В этом же храме несла различные послушания: киоскера, церковницы, уборщицы, казначея, просфорницы, чтеца, охранника и водителя. 27 декабря 2003 года была пострижена в монашество с наречением имени Екатерина, в честь святой великомученицы Екатерины, и сразу же была назначена настоятельницей Свято-Пантелеимоновского женского монастыря города Краснотурьинска Екатеринбургской епархии. Спустя 10 лет, 27 декабря 2013 года, глава Среднеазиатского митрополичьего округа митрополит Ташкентский и Узбекистанский Викентий за Божественной литургией в Свято-Троицком Никольском женском монастыре города Ташкента вручил матушке Екатерине игуменский жезл.

 - Матушка, расскажите, пожалуйста, о себе до того, как приняли монашеский постриг? Почему вы решили принять монашество? Тяжело ли давалось это решение?

- Эта история довольно-таки долгая и личная. В младенчестве я была крещеная, ходила в храм, ходила мимо храма. Мы соблюдали все праздники, ходили на могилки, но в храм заходили только по случаю. Храм у нас был единственный в городе, находился на кладбище. Однажды, милостью Божией, у меня случилось плохое заболевание. Когда я лежала в больнице на обследовании, вдруг поняла, что мне никто не поможет кроме Бога. И тогда я начала молиться. Это было где-то лет в 37. На тот момент у меня уже было два сына, дети были маленькие, поэтому был страх за них. И после этого я пришла в храм, стала ходить, постоянно исповедоваться, соблюдать посты. Когда дети стали взрослыми и обзавелись своими семьями, я поняла, что в жизни есть что-то важнее машин и ковров, что детям нужно помогать, но помогать чем-то не материальным. Я стала читать много духовной литературы. У нас в Екатеринбурге была очень хорошая типография, выпускающая православную газету. Я читала эту газету и меня стали посещать мысли о монашестве, но для меня это было очень страшно, непостижимо - это была тайна, потому что ни в родстве, ни среди прихожан нашего храма, никого из монашествующих не было. Когда я все-таки решилась уйти из мира и прийти в храм, я уволилась с работы. Я исповедовалась и была уже прихожанкой храма, батюшка стал звать меня в храм на должность бухгалтера. И хотя у меня было бухгалтерское образование, бухгалтером я никогда не работала. Было страшно уйти из мира, поменять облачение. Ведь мир - это и юбка, и кофта, и туфли, а быть работником в храме, это все уже гораздо серьезнее. В общем, молилась, просила о помощи Бога и Николая Чудотворца, и пришли такие мысли, что я должна прийти в храм.

В храме я была 8 лет, работала там в должности казначея, на мне были все строительные работы. Наш владыка Викентий (на тот момент архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский) был настоятелем нашего храма, архиереем, т.к. храм был архиерейским подворьем. Так, наверное, волей Божией, мне приходилось часто общаться с ним. Каждый месяц мы представляли архиерею материальные и финансовые отчеты. Владыка часто приезжал к нам служить, и так получилось, что он обратил на меня внимание.

Было много искушений, потому что мир не оставляет, мир к себе тащит, родственники тоже. Я читала молитву о задержании, чтобы вразумить себя как-то, задержаться, не уйти из Церкви. Когда приехал владыка и сказал, что нужно ехать в монастырь, я поняла, что это выход из той ситуации, в которой я находилась, но было все равно очень страшно. Я понимала, что нужно смириться, нужно поменять себя, нужно познать себя, нужно избавиться от собственного «Я», и решилась на этот шаг. Думала, приеду в монастырь и буду чистить картошку где-нибудь в уголочке... Приехала 27 октября и 27 декабря, ровно через два месяца, владыка меня постриг сразу в монашество с именем Екатерина.

Во время пострига сходит такая благодать, мне было так хорошо, что даже не поняла, когда владыка назначил меня настоятельницей монастыря. Только через 3 дня, выйдя из храма, я узнала, что являюсь настоятельницей женского монастыря в Краснотуринске, где меня постригли. И вот уже 13 лет я игуменья. Началось все с того, что мы начали трудиться: строить, перестраивать, ремонтировать. Когда я приехала, там было 5 монахинь в преклонном возрасте, молодежи не было, благо что там рядом был Верхотурский мужской монастырь, оттуда пришли сестры, по благословению своих духовников.

Деревянному монастырскому храму, освященному в честь великомученика Пантелеймона, было более 100 лет. Мы его капитально отремонтировали, построили новый храм, построили благотворительную столовую, отремонтировали монашеский корпус. И когда владыку Викентия в 2011 году перевели в Ташкент, я надеялась, что он возьмет меня с собой, но уезжая в аэропорт, владыка мне сказал: «Вы должны строить храм, который начали». Храм был престольный в 2 этажа, в честь великомученицы Екатерины и равноапостольного князя Владимира.

Спустя 2 года, после отъезда владыки, мы завершили строительство этого храма, после чего Владыка перевел меня сюда, в Ташкент. Сила Божия – это что-то такое неизмеримое, от которой не уйти, не спрятаться, она чувствуется, она ведет куда-то. Конечно, было много мыслей, много сомнений ехать в Ташкент или нет, потому что в Краснотуринске тоже остались сестры, там было много чего сделано. Но все было сделано во славу Божию, и никогда ни разу я не пожалела. Звонят сестры, общаемся как-то. Очень жаль, что после того, как я уехала, некоторые сестры вообще ушли из монастыря. Иногда я даже чувствую себя в этом виноватой, потому что забрать всех было просто невозможно, сюда нас приехало 5 человек.

В монастырь приходят только по воле Божией, не от обиды. Иногда мы обижаемся на родителей, на мужа, на родственников, на работе на кого-то, на власти, на какое-то общество и хотим от этого убежать. Обида пройдет, а Бог - Он есть, и без воли Божией никто в монастырь не приходит. Да, бывают искушения, бывают сомнения, потому что лукавый хитрый, он знает, за что зацепить, знает все наши немощи. Но если ты живешь духовной жизнью и у тебя есть путеводитель – это духовный отец, человек духовно богатый, к которому можно обратиться по любому вопросу, когда одолевают сомнения, то все встает на свои места. Илиотропион – это познание Воли Божией. В то время, когда я сомневалась, читала эту книгу святителя Иоанна Тобольского. Всем советую! Душа наша, как подсолнух, - она движется за солнышком – сейчас на небе тучи, идет дождь, а подсолнух все равно идет за солнышком. Так и наша душа, тянется к Богу, хоть мы Его и не видим, мы Его все равно чувствуем. Иногда сомневаемся и думаем, верим ли мы? Любим ли мы Бога? – Любим и верим!

 - А как вы думаете, почему успешные люди (и женщины, и мужчины) бросают все и уходят в монастырь?

- Я считаю, что я тоже была успешной. В свое время, когда я получала 2000 рублей, и кроме этого у меня было маленькое коммерческое дело, я ушла на зарплату в 300 рублей в монастырь. Я думаю, что люди понимают смысл жизни, что земная жизнь когда-то кончится. Сколько было великих людей, актеров, певцов - все кончилось, вся слава прошла, а жизнь – она вечная.

Я знала в детстве, что такое пост, что такое престольный праздник, но упорной веры не имела, хотя я видела веру от своих родителей, от своей бабушки. Насколько знаю владыку Викентия, который со своими родителями в детстве под ручку шел пешком каждое воскресенье в церковь, у меня такого не было.

Когда я пришла в храм, многие удивлялись моему выбору, потому что до этого, я занимала такую (!!!) должность и меня в городе знали. После шпилек, встать на тапочки, надеть на себя платочек, это было для всех шоком - все считают, что человек просто заболел. Понимание того, что мы живем не правильно, вызывает страх за тех, кто с тобой рядом. Хочется им помочь, но помочь не копейкой, не устройством куда-то на работу, а чем-то другим, гораздо большим - это молитва. Помню, мама мне рассказывает: «Вижу сон. Ты кричишь «мама, надо же молиться!» А я тебе говорю, «так и молись»». И когда я ушла в монастырь, она мне говорила: «Зачем ты так сделала?». Она все время меня ждала, что я к ней приеду, мы в разных местах жили. И я ей говорю, мама помнишь, ты мне сон рассказывала «надо молиться, так и молись» - ты же тогда меня благословила на эту молитву.

В радости люди идут в ресторан, а в скорби идут в церковь. И поэтому когда к нам приходят люди, не по уставу начинают ходить по храму, ставить там свечи, не трогайте их. Может у этого человека сейчас умирает кто-то из близких или человек уезжает куда-то, не мешайте, у каждого свое. И может через это человек придет к Богу, ведь чаще всего через какую-то проблему люди начинают задумываться о спасении. Всегда мы молимся, на каждой Литургии просим Царствия Небесного. А Царство Небесное трудами берется! Бывает, выхожу из храма, и люди просят благословить, а куда вас благословить? – «а чтоб дочка удачно вышла замуж, чтоб дочка поступила в институт, чтоб был хороший муж...» Вот чем мы живем и о чем думаем, только о земном, но никто не думает, что вот сегодня может быть она и придет, наша смертушка.

 - Что главное в монашеской жизни?

- Молитва и послушание - вот две главные заповеди в монашестве, и то и другое очень трудно. Люди сейчас привыкли к самочинию, к себялюбию, а если послушание совмещать с молитвой, все получится, и только тогда спасение. Через послушание рождается терпение. Например, если б я была дома, то может не встала бы в 5 часов утра, а еще полежала бы, потому что у меня нога болит или давление высокое, а здесь мы как в одной связке. Как в гору поднимаются скалолазы, связаны между собой, так же и я думаю, если я не приду, другой видя, что я не пришла, решит, что и ему тоже можно. А так говорят, если матушка идет, значит и я должна идти, иначе, это не хорошо, или мне попадет, получу выговор. Поэтому такая взаимосвязь между нами всеми. А по послушанию мы идем в храм, иногда даже заставляем себя - мне не хочется это делать, но я должна это делать во славу Божию. Через послушание мы вырабатываем в себе терпение, а через терпение – смирение, смиряясь перед Богом, смиряясь перед матушкой. А чтобы все это получить, я полюблю послушание, и у меня все будет получаться. «Господи, помоги мне! Пресвятая Богородица, помогай мне! Господи, прости меня!» - вот с такими самыми простыми молитвами, все получается.

- Трудно быть игуменьей?

- Да, это очень тяжелый крест. Говорят, самый тяжелый крест, это архиерейский и игуменский. В монастыре живут люди совершенно разные по возрасту, воспитанию, образованию, национальности и у каждого свой характер. И когда приходят в монастырь молодые девушки, они понимают, зачем они пришли: они хотят победить собственное «Я». Они знают свой характер. Характер – это страсти, которые в нас выросли. Мы любим себя, уважаем себя, ценим себя, мы красивые, хорошо одеваемся… Дома мы видим, как наши родители относятся к своим родителям, к старшим, а здесь мало того, что люди старше тебя по возрасту, еще есть чиноначалие, т.е. тут такая лестница, иерархия – это трудник, послушник, инок, монахиня, игуменья, батюшка, которых нужно почитать и слушаться. В свое время, я говорила: «я буду чистить картошку, никуда не лезть, опущу головку и буду говорить только: «простите и благословите». Но не всегда так, у меня, во всяком случае, так не получилось (Смеется). Но я своим сердцем и умом понимаю, что главное спасение - это послушание, т.е. тебе сказали, ты пошел и сделал. За это ты получил венчик, невидимый, но венчик. А чтобы было послушание выполнено, надо помолиться, надо попросить у Бога помощи, а когда все сделано, надо поблагодарить Бога. Так, с Божьей помощью, все и получится.

В монашестве очень большие труды. Мы несем все послушание: и стираем, и готовим пищу, и уборку делаем, все делаем сами. Кроме того, что я игуменья, я могу и помыть полы, для меня никакого позора абсолютно нет, я работаю на участках, у нас тут есть подворье, в огороде работаю, еду готовлю, в общем, как мать, как старшая.

У меня есть дом, в котором я сама делаю уборку, стираю и, слава Богу, у меня пока еще нет ни келейницы, никого, хотя есть девочки, которые видя, что я приболела, предлагают помочь, и уже это очень приятно. Ну а самое трудное – это, конечно, молитва. Молитва должна быть чистой, но этому мешают помыслы – они есть и в миру, а в монашестве это еще сложнее.

 - Как распознать обычному человеку свой путь – жениться/замуж выходить или все-таки посвятить себя служению Богу?

- В свое время мы даже не думали и не задумывались об этом. Я помню свою молодость, знала, что надо выходить замуж, родители у меня были очень строгие, нам не позволяли никуда ходить. А сейчас как-то люди задумываются, надо ли выходить замуж, не надо ли. Торопятся замуж - время пришло, т.е. они ставят себе какую-то задачу, а не надеются на волю Божию. Если я живу с Богом, значит, я прошу и молюсь, и не требую, а прошу: «Господи, если на то есть воля Твоя, значит я найду этого человека, мы будем счастливыми с ним». А что такое счастье? Счастье это быть с Богом вместе. И если на то есть воля Божия, то обязательно это случится, встретитесь где-то в автобусе или на остановке, или может в храме, или в кино. Я считаю, что случайностей не бывает. У Бога во всем есть промысел. Многие хотят выйти замуж, но не могут, а некоторые еще и сомневаются – рано мне. А те, которые торопятся, у них это - суета, а результат плачевный получается: и боль, и обида, и дети, которые в конечном итоге страдают от того, что мама бесконечно ищет себе счастье, находит то одного папу, то другого. А терпения нет, вот я хочу и все. Я считаю, что тут тоже только воля Божия. Как Господь рассудит. Ну и родительское благословение очень важно в любом случае – то ли пошел в школу, поехал куда-то, тем более замужество или монашество.

 - Говорят, что в монастырях часто происходят чудеса. Так ли это? Приходилось ли Вам быть очевидицей или участницей чуда?

Чудо – даже то, что мы, имея столько грехов, все еще живы. Я думаю, что это самое главное чудо в нашей жизни, потому что Господь настолько милосердный, что терпит нас, милует нас, жалеет нас и помогает нам. Сегодня проснулся – это уже чудо, слава Богу! Значит, Господь дает тебе еще денечек для покаяния, чтобы ты прожил этот день, никого не обидел, никого не оскорбил. А к вечеру приходишь, да не закатится солнышко во гневе, т.е. попроси прощения у всех, кого обидел. Найдем ли мы силы сказать человеку «прости меня», когда он совершенно не прав? Но ты должен сказать ему «прости», и это слово ему как раз будет таким хорошим «наказанием», потому что он все равно поймет, что был не прав. Бывают чудеса исцеления по молитве.

Недавно был такой случай. Я была в стоматологии, вдруг там по телевизору показывают, что потерялся мальчик 16-ти лет, вышел из колледжа и домой не пришел. Я вернулась и сразу же заказала его на молитву, говорю: «закажите везде неусыпаемую Псалтирь». Я не знала крещеный он или нет, а некрещеных в алтарь нельзя, поэтому я заказала о поминании его во время чтения акафиста Николаю Чудотворцу. Настолько была взволнована, что даже не заметила стоящих там людей. Спустя некоторое время вдруг меня зазывает какая-то женщина, выхожу, спрашиваю что случилось, а она говорит: «Вы знаете, ведь Вы тогда о мальчике молитву заказали, и он нашелся». Я ее даже не заметила, а она слышала и пришла мне об этом сказать. Вот разве это не чудо? Это чудо, которое Господь дает и показывает. И благодаришь Бога. Господь слышит. Он слышит наши молитвы, и вот мальчик нашелся. Не знаю, как там сложится его жизнь, как он был и где, главное, что он жив, и я счастлива.

Многие люди приходят к нам. Одна прихожанка говорит: «Я приходила в ваш монастырь, просто стояла и все, мне было хорошо». У нее был хронический алкоголизм, пила запоями, а в тишине монастырской и покое какие-то мысли пришли ей в голову, и она перестала пить. Сейчас эта женщина прекрасная наша прихожанка, на нашем сайте есть ее статья. Она теперь не пьет и не понимает, как можно было жить такой жизнью. Это тоже милость Божия.

А о чудесах от икон в нашем храме я не знаю, мы написали на сайте обращение к нашим прихожанам, что если у кого-то были какие-то чудеса, исцеления, чтобы нам сообщили. Но знаете, люди суеверны, они боятся говорить. Считают, что если расскажут кому-то, значит, все будет по-прежнему. А так для меня, каждый день – это милость Божия, радость. Просыпаешься, видишь солнышко, когда ложишься спать, благодаришь Господа за все. Спим мы маленько совсем конечно, но слава Богу, бегаем, шевелимся.

Радостно, что на службы прихожане приходят со своими детьми. А дети - это всегда благодать, всегда радость. Я считаю, что все это чудо. А Литургия разве не чудо? Это чудо и надо успевать приходить в храм. Идешь, как в последний раз, кто знает, может это последняя для тебя Литургия, и болеешь, не можешь, но идешь, а вдруг последний раз. Вот в моем понимании, что такое чудо.

- Вы можете дать совет, как поступить девушке или женщине, которая задумывается о монашестве, но боится принять решение? Что важно в себе преодолеть?

- К нам приходят такие люди, которые желали бы этого, но сомневаются. Чтобы в монашество пойти, нужно быть человеком верующим – ходить в храм, исповедоваться, причащаться, человек должен иметь духовника. Когда к нам люди приходят и спрашивают, как поступить в монастырь, я всегда говорю что это писаный закон - значит благословение твоего духовного отца, справка от психиатра, что человек психически здоров. Есть неписаные законы, люди просто приходят в храм, я их вижу, присматриваюсь к ним, и когда они подходят с желанием принять монашество, я говорю: «хорошо, приходите к нам каждый день, мы вам будем давать послушание». Торопиться никуда не надо. Вот, например, в Пюхтицком монастыре есть могилка, где похоронена женщина, которая прожила 48 лет в монастыре, и она была послушницей. Т.е. служить Богу – это не обязательно «сегодня я буду монахиня». Всем, кто к нам приходит, я говорю: «приходите – Вы на нас посмотрите, а мы – на Вас». Потому что это очень серьёзный выбор и обратно уже хода нет. Обратно уйти - это уже яма, это грех. Поэтому надо иметь в себе твердую веру, костяк. «Я иду в монашество, потому что я люблю Бога, я хочу молиться, я хочу трудиться во Славу Божию, я хочу спастись! А спастись в монастыре могу только через послушание и молитву. Другого спасения нет, только это». И поэтому мы всех приглашаем. Но бывает, приходят люди не готовые к этому. Например, как-то летом пришла одна женщина, и я говорю ей: «вот берите веник, сейчас будем уборку делать на территории». Она минут 15 помела, а потом приходит и говорит: «Это не мое». Есть такие люди, которые хотят в монашество, но только в России, почему-то не здесь. Я три года уже здесь, в Ташкенте, в Свято-Троицком Никольском женском монастыре, и за это время ни один человек не пришел с твердым желанием принять монашество.

 - Вот, кстати, в чем отличительная черта монашества в Средней Азии от монашества в России?

- В этом то и суть, что ни в чем абсолютно. Всё одинаково, уставы одинаковые. Патриарх у нас один. Просто молодежь уезжает отсюда в Россию. А так у нас есть еще в Солдатском (ныне город Дустабад) женский монастырь, там деревня, сельское хозяйство, они там трудятся, у них большой коровник. А у нас городской монастырь, у нас послушание – это, в основном, уборка в храме и трапеза, т.е. кормим себя. Летом мы поливаем газоны.

У нас еще есть подворье возле Чирчика, там у нас коровка, курочки, утки, даже озеро есть с рыбками. Хозяйством руководит старшая сестра, и мы туда приезжаем, сядем 4 человека в машину и поехали. Целый день там поработали, если надо то 2 дня. Там есть, где пожить, а потом обратно возвращаемся. Никакого адского труда здесь нет, но у людей почему-то такое понимание, что здесь очень-очень тяжело. Если бы они знали, какая милость и какая благость жить в монастыре, такая благодать. Конечно, искушения бывают, но мы же это понимаем, и это пройдет. Мы не побежим к бабке, мы побежим к батюшке: «Батюшка, вот у меня такие помыслы, такие помышления, такая брань на эту сестру…». Все равно, я всех люблю, и старых и молодых, очень люблю. Конечно, и ворчу когда-то на них, потому что делают не так, как говорят. А они говорят, как Апостол Павел писал «Злое, которое не хочу делать, делаю. А доброе, которое хочу делать, не делаю». А так сестры у нас и послушные, и трудолюбивые, и молятся, каждая сестра читает Акафист. Требы на Акафисты мы принимаем и даже келейно читаем за некрещеных. И что очень приятно, они потом благодарят. Они пишут записочку, благодарение Богу за то, что они просят, мы молимся, и они получают просимое. Вот такой у нас милостивый Господь Иисус Христос. Молиться надо!

 - Вы уже сказали, что несколько лет служите в Ташкенте. Поделитесь своими впечатлениями о нашей стране, о городе, о том, легко ли здесь быть монахом/монахиней?

- Я до монашества как-то все дома-дома, семья и никуда не ездила, а потом когда пришла в монастырь, мы стали ездить по святым местам. Нас владыка Викентий отпускал, чтобы мы как-то укреплялись в вере, потом он меня отправил в Иерусалим. Я посмотрела там монастыри и приехала тогда такая утешенная.

Когда мы ехали сюда, было несколько волнительно, как тут все сложится. Но знаете, я с большим уважением отношусь к узбекам, куда бы я ни пришла, они с таким уважением к нам относятся. Им так нравится наше облачение. К нам как-то пришла медсестра (узбечка) и говорит: «а можно я Вас потрогаю?» Я говорю: «ну конечно, потрогайте». И куда бы ни пришли, в магазин, на базар, все и кланяются и уважительно относятся.

Нам нравится здесь, что вот такая строгость, такие правила и законы. Тут хороший хозяин, я так скажу. Мы политикой не занимаемся, но чувствуется, что у государства есть хорошее руководство. Но больше то мы как-то за воротами живем, ездим на мероприятия, которые проводит епархиальное управление: Рождественские концерты, Пасхальные. Нас никто ни в чем не ограничивает. Я имею аккредитацию, т.е. Министерство юстиции Узбекистана дало мне такой документ, что я являюсь руководителем. Никто ни в чем нас не притесняет.

Ворота у нас для всех открыты, и узбеков, и армян, и азербайджанцев, они все к нам приходят. Даже католички девочки тоже приходят к нам на службы. Милости просим, мы всех ждем, всех принимаем и всем чем можем, поможем.

Здесь, в Узбекистане, такие вкусные овощи, фрукты. Мне кажется, здесь в материальном отношении легче прожить монахам. Потому что, мы на овощах живем, у нас постная пища. А люди нас милуют, я редко езжу в магазин, редко езжу на рынок, люди нам привозят продукты – этим мы и живем. Какие продукты есть, из того и готовим. А в воскресные дни, двунадесятые праздники, кормим прихожан и их детей. На Рождество мы всем подарки даем, вот такая милость Божия, откуда-то это все берется.

Монашество – радость! Я очень рада, до слез. Я благодарю Господа, что он меня подобрал, такую грешницу. А вам всем желаю счастья! Я желаю всем, чтобы все жили мирно, любили друг друга, чтобы слушали друг друга, чтобы терпели друг друга, уступали друг другу. А без Бога это очень трудно сделать.

Автор: волонтер епархиальной пресс-службы Каролина Кищенко